Мамочка, не бей! О детях, любви и телесных наказаниях.

Мы не любим ни себя, ни других, потому что все начинается с детства.

Вряд ли где-то в мире существует настолько безобразное, безразличное, унизительное, агрессивное отношение к детям, как в странах постсоветского пространства. Мы все это видим, мы сами это пережили, мы сами продолжаем это делать.

Стоит посидеть часок да хотя бы в очереди в детской поликлинике.

Это маленький филиал ада. Нельзя стоять, нельзя бежать, нельзя кричать, нельзя спрашивать, нельзя трогать куст, скамью, дверь, стену и пеленальный столик. И при этом никто даже не пытается отвлечь изнывающих от ожидания, скуки и духоты детей, никто не берет с собой книжки, раскраски, карандаши и воду, никто не рассказывает сказок, никто не утешает, никто не объясняет. Сядь и жди.

Устал — терпи. Устал — молчи. Только пикни — я тебе дома устрою.

— Где я тебе здесь пить возьму?!
— Нашел время в туалет захотеть! Нам заходить скоро!
— Заткнись.
— Не вертись.
— Туда нельзя!

Все нельзя. Почему? Потому что.

Закрой рот и ешь.

Когда мой ребенок ходил в детский сад, одна из мам нашей в нашей группе с гордостью рассказывала о том, как она учит сына убирать за собой игрушки.

— Я держу его сзади за шею, — говорила она, — и силой наклоняю его к полу, к каждой игрушке, и держу, пока он ее не поднимет. Он плачет, рыдает, кричит, но убирает. Если сейчас этого не делать, — назидательно говорила она нам, — то потом он никогда ничего не будет за собой убирать, и из него вообще вырастет неповоротливый бездельник.

И она была искренне убеждена в своей правоте. Милая интеллигентная женщина, экономист. Кто еще убежден, что детей нужно воспитывать именно так?

Разве возможно одновременно и любить ребенка, и устраивать ему вот такой вот ад? Унижать публично. Влепить пощечину. За то, что упал. За то, что испачкал штаны. За то, что облился соком. За то, что не вовремя захотел в туалет. Ну, то есть мы их, конечно же, любим, но как же им это понять? Если ты упал и разбил колено, а вместо объятий и слов утешений ты получаешь пощечину за порванные штаны. И вообще упал не вовремя.

Культура отношения к детям у нас довольно странная и построена на агрессии, а вовсе не на уважении и признании ребенка личностью. Ты никто и звать тебя никак. Как родители скажут, так и будет. Вот сам начнешь деньги зарабатывать, тогда и будешь иметь право голоса.

Не надо с ним сюсюкаться. Не надо баловать. Только ежовые рукавицы. Только хардкор.

Беспросветное хамство по отношению к детям повсюду: в общественном транспорте, в магазинах, на улицах. Одного лупят, на второго орут, третьему обещают устроить дома такое, что он вовек не забудет. И он действительно не забудет.

Чуть ли не каждый день кто-нибудь да напишет гневный пост о том, что ему вновь испортил день чей-то орущий ребенок. В ресторане, магазине, в самолете. Кстати, дети в самолете — это вообще отдельная тема — им посвящены целые статьи, призывающие запретить семьям путешествовать с детьми. А с тех пор, как наши женщины хотя бы частично «вырвались на волю» и стали жить полноценной жизнью, несмотря на наличие маленьких детей, то в отдельную категорию можно выделить тему «дети и рестораны».

Чуть ли не каждый день можно услышать о том, что очередную маму с коляской выгнали из магазина детских товаров, отругали за то, что она кормила грудью не дома или «распяли» за то, что она случайно наступила на велодорожку.

Это какое-то общее, болезненное неприятие детей.

И чуть ли не каждый день кто-нибудь да напишет гневный пост о том, как стал свидетелем избиения ребенка любящими родителями. За порванные штанишки, испачканное платье или уроненное на землю яблоко. Если им не стыдно так вести себя на публике, что же происходит дома, за закрытыми дверями?

У нас вполне приличный дом. С милыми, улыбающимися тебе в лифте людьми. Но слышимость в доме, увы, такова, что из-за многих дверей периодически раздаются детские крики. Мамочка, не бей.

Не бей.

Почему-то многие полагают, что детей нужно бить. Я слышала это сотни, тысячи раз. Никто не понимает, если говоришь, что не наказываешь ребенка. Тут же расскажут, что дети по-хорошему не понимают, и если сейчас же не принять мер, то упустишь момент и будет поздно, и он обязательно и очень скоро начнет пить, курить и выносить из дома ценные вещи. Только ремень. Если не бить — ничего из него не вырастет…

Телесные наказания детей запрещены в 14 странах Евросоюза. Первой страной в мире, которая криминализировала физические наказания по отношению к детям, стала Швеция. Запрет на применение физических мер воздействия там был введен еще в 1979 году.

Потом в СМИ стала появляться информация о том, что в Европе за побои ребенка могут изъять из семьи. И все обалдели. Как это можно вот так взять и забрать ребенка всего-то за какие-то оплеухи?! Вот же варвары. Действительно, дикари какие эти шведы.

В нашем сознании, получается, сформирована другая картинка? Получается, что родитель имеет право на все: мой ребенок — хочу — бью, хочу — в угол ставлю. То есть дети — бесправные существа. Уважение личности? Нет, не слышали.

— Ты бьешь своего ребенка?
— По-настоящему или так, слегка по уху?

Многие считают, что отшлепать или дать оплеуху — это не бить, это не насилие, а воспитание. Или запереть в шкафу. Я росла в хорошей семье, но иногда меня отправляли посидеть в темной кладовке — если я много болтала за ужином или излишне комментировала фильм во время семейного просмотра. Большинство моих ровесников, воспитанных во времена СССР, откровенно признают, что их били. Часто и сильно.

И потом, когда из квартиры, пусть даже как это называют неблагополучной, раздаются раздирающие душу крики… Может быть, поэтому никто из соседей даже не пытается вмешаться? Потому что нечего лезть в чужую семью, выносить сор из избы и вообще всех нас так воспитывали и ничего, нормальными людьми выросли. Что, правда? А корректно ли вмешиваться, если ребенка бьют на публике? Прямо у нас на глазах? Родителям виднее?

Кстати, в законах, запрещающих телесное наказание, прописано и оскорбительное обращение. Ударить словом порой больнее.

Моя близкая родственница всю жизнь рассказывала своему сыну, какое он ничтожество. Сейчас она переключилась на своего ни в чем не повинного внука. Стоит только случится любой мелочи, любой, ей достаточно любого, самого незначительного предлога. Чтобы прибежать в комнату к десятилетнему ребенку и начать вещать ему о том, что он никто, ничего собой не представляет, ничего из него не выйдет, и он обязательно покатиться по наклонной и закончит под мостом. По наклонной. Он слышит это с пяти лет.

Что с ней не так? Что за психотравма случилась с человеком, что из каждой клеточки его тела сочится эта непонятная ненависть? Может, то же самое в детстве слышала она?

И он рыдает, рыдает, и говорит, что никогда не будет так разговаривать со своими детьми.

Не будет ли? Ну кто-то же должен разорвать этот порочный круг.