Попали мы как-то с друганом на охоту в Заполярье: два распальцованнных «новых русских» купили экзотический тур, арендовали в Нарьян-Маре вертолёт и забурились на побережье Северного Ледовитого, почти напротив острова Колгуев, пострелять гусей, которых инстинкт каждую весну тянет из северной Африки на историческую родину – размножаться.
Начало мая там сильно напоминает январь в среднерусской полосе: снегу – по самые яйца, мороз – аж ухи вянут, ветрюган – до костей прибирает... Напарник мой – крутой, как варёные яйца, экипирован тепло и комфортно, в том числе – в шикарный штатовский полярный комбез гагачьего пуха, за психованные деньги купленный во время одной из зарубежных поездок, с множеством молний, карманов и карманчиков, с гульфиком на липучках и специальным отстёгивающимся клапаном на жопе – чтобы можно было гадить, не снимая штанов. Разместили нас на метеостанции: за смешные для нас, но запредельные для него полста баксов маячник с женой уступили нам на 10 дней свой дом и перебрались к радистам. В первый же вечер сидим мы и по-взрослому выпиваем под местные разносолы: грибы-ягоды, лососина-оленина, и – конечно же – истекающая африканским ещё жиром гусятина во всех видах и в таких количествах, которые трезвому человеку сожрать без заворота кишок невозможно. Однако водка, каковой с собой привезено немерено, способствовала не только братанию с аборигенами, но и процессу расщепления жиров в организьме. Набратавшись, легли спать. Середь ночи я сквозь сон почувствовал, что расщеплённые жиры настоятельно запросились из моего напарника: он долго кряхтел, пердел и ворочался на кровати, вероятно с ужасом представляя процедуру сидения орлом с голой жопой на ледяном ветру (по пьяному делу забыли спросить, где расположено отхожее место). Однако – напёрло ему конкретно, и тихонько, под нос, поскуливая и приговаривая себе «ой-ёй-ёй... ой, бля-бля-бля...» – он дрожащими руками натянул на себя комбез, унты и куртку и пулей вылетел на улицу. Вернулся через минуту, тихий и какой-то пришибленный, и лёг спать дальше – не раздеваясь... Утром я проснулся от страшной вонищи: в жарко натопленной комнате пахло, как в солдатском туалете на 32 очка. Приятель мой, от пояса и вниз голый, стоял в тазу и брезгливо обтирал себя мокрыми тряпицами, настриженными из его любимой итальянской махровой купальной простыни: от поясницы и до колен он был весь вымазан в говне. В ответ на моё «Ну ни хуя себе – доброе утречко!», он зловещим шёпотом рассказал, что ночью – не успел он отстегнуть клапан и натужиться – налетела откуда ни возьмись стая полуволков-полусобак, и с рычанием, огрызаясь и отгоняя друг друга, накинулись на него, конкретно нацеливаясь на жопу. Он успел-таки влететь в дом и захлопнуть за собой дверь, но вот остановить начатый уже процесс дефекации был не в силах, в результате чего обосрал изнутри свой пижонский комбинезон... За утренней опохмелкой (после скушанных грамм этак по 700 на морду лица) история сия была в красках и лицах поведана туземцам. Под рёв и гогот сотрапезники объяснили, что собаки у них – добрые и ласковые, покусать человека для них невозможно на генетическом уровне (отбор суров – непригодных отстреливают и съедают), что чудовищам просто не хватает каких-то минеральных веществ, которые содержатся в человеческих фекалиях, и наше говно для них – лучшее лакомство, за которое они готовы драться друг с другом смертным боем. И действительно – в оставшиеся дни мы безбоязненно срали прямо за углом дома, а волкообразные капрофаги аккуратненько выкусывали говно прямо из жопы, и вылизывали её потом так чисто, что привезённый с собой папир оказался неиспользованным... /в продолжении туалетной темы/
Свежие комментарии